Антон Мосунов, математик, живущий в Канаде, записал эмоциональный ролик в поддержку Алексея Навального. "Утверждение, что Алексей требует к себе особого отношения, является логически неверным, поскольку он требует того, что полагается ему, как и остальным заключенным, по закону. Мне весьма импонирует требование Алексея и его команды о допуске всех кандидатов на выборы", – говорит Мосунов. Он уверен, что "действия Алексея и его команды приближают тот день, когда мы перестанем жить в оруэлловской реальности, где запрет является главной формой свободы". В интервью Радио Свобода тридцатилетний математик рассказал, почему не уехал в политическом плане из России, что думает о комментарии Дмитрия Пескова об отъезде российских ученых и как собирается участвовать в "умном голосовании".
– Почему вы, человек, десять лет живущий в Канаде, записали ролик в поддержку Алексея Навального?
Он беспрецедентно мужественный человек, у него невероятный запас прочности
– В первую очередь, потому что история Навального шире, чем личность Навального. То, что происходит с Навальным в колонии, не должно происходить ни с одним заключенным. Если так поступают с самым известным оппозиционером, то что же происходит с другими заключенными? Кроме того, я вижу, как Алексей Навальный эволюционировал за последние десять лет. И конечно, он беспрецедентно мужественный человек, у него невероятный запас прочности. Свобода для Навального – это не что-то эфемерное, для Навального свобода это нечто физически необходимое: как воздух, как еда, как то, что обязательно должно быть у нас всех. Кроме того, то, за что борется Навальный – например, свободный доступ всех кандидатов на выборы и честные выборы, – мне кажется разумным. Сложно не поддержать такое политическое требование.
–Эмигрантам нередко говорят, что они не имеют права из другой безопасной страны призывать кого-либо выходить на протестные акции. Вы сталкивались с такой реакцией?
– Пожалуй, нет, и вероятно, потому, что я, высказывая свое мнение, никогда никого не призывал выходить на протестные акции. Когда представлялась возможность, я выходил сам. Например, в 2014 году я выходил на митинг в поддержку Олега Навального. 31 декабря, когда все люди готовились праздновать Новый год, я стоял на Малой Садовой в числе немногих протестующих. Я давно не живу в России, но очень интересуюсь российской политикой. Можно сказать, что в политическом плане я из нее не уехал. Сложно не вовлекаться эмоционально в российскую новостную повестку, поскольку в России же постоянно происходит то, по отношению к чему нельзя оставаться равнодушным.
– Вы смотрите из благополучной страны на происходящее в России как на интересное и пугающее шоу?
– Слово “интересное” не очень подходит. Мы с женой не воспринимаем происходящее в России как шоу. Мы очень сильно привязаны к России и к русскому языку. Мы – россияне, и мы идентифицируем себя через русскую культуру, русский язык, наши детство и юность, проведенные в России. Несмотря на то что мы адаптированы к жизни в Канаде, мы любим нашу страну и навсегда останемся россиянами. У меня есть знакомый, который больше двадцати лет назад уехал в Северную Америку, прекрасно знает английский язык, но он живет русской культурой. Он ходит на встречи с современными русскими писателями, например с Дмитрием Быковым, цитирует русских классиков. Есть в русской культуре огромная сила, и люди, много лет назад покинувшие Россию, находятся под ее влиянием.
– Как вам издалека видится происходящие в России политические события?
У большей части жителей России нет ни сил, ни желания думать о своих правах или о Навальном
– Когда я задумываюсь о России, мне больше всего грустно за российскую провинцию. Наверное, потому, что моя жена родом из маленького поселка, а я родился и вырос в Норильске. Большая часть России глубоко провинциальна. Всего в двух часах езды от Москвы есть город Покров, похожий на многие российские города. В таких городах нет культурной жизни и возможности получить образование, там "оптимизировали" единственную больницу, а люди стремятся получить работу в продуктовом магазине или на автозаправке. У большей части жителей России нет ни сил, ни желания думать о своих правах или о Навальном. Эти люди сфокусированы на выживании. Они очень много работают для того, чтобы обеспечить достойную жизнь себе и своим близким. Что касается ближайшего будущего России, то я пессимист. Скорее всего, нам нужно ждать до 2036 года, а может, и дольше. Но чем быстрее "гиря до полу дойдет", тем быстрее что-то поменяется. Возможно, такова историческая необходимость. В России были великие свободолюбцы, но свободы всегда было мало. В то же время я уверен, что когда-нибудь Россия станет свободной демократической страной. Скорее всего, не на моем веку, но я надеюсь, что ошибаюсь. Когда эмигрант уезжает, он часто остается во временном вакууме того периода, когда он уехал. Пять лет назад в самолете я встретил людей, которые вели себя и разговаривали как карикатурные бандиты из 90-х. Оказалось, они уехали из России в 95-м. Так и я, возможно, "застрял" в 2011 году. У меня все меньше связей с Россией, и я уже не так сильно чувствую ее, как раньше. Может быть, у меня картинка о России формируется сюжетами "Медузы" и "Дождя", но, наверное, она недалека от истины.
– Почему вы эмигрировали из России?
– Я был очень молод, был в погоне за жизненным опытом. До переезда в Канаду я съездил в Америку по программе Work and Travel. В Питере на курсах английского я познакомился с потрясающим преподавателем, Робертом, и он мне рассказал о возможности переехать в Канаду. Мы дружим до сих пор. Мне так понравилось изучать мир, что я захотел еще куда-нибудь надолго уехать и выбрал университет в Канаде. В России я окончил Университет информационных технологий, механики и оптики (ИТМО). Я долго искал подходящий вуз, и в плане цены на образование Канада оказалась самой подходящей страной для меня и моих родителей. Я сдал TOEFL, а потом отправил документы на поступление. Где-то в мае 2011 года мне сообщили о зачислении, и уже в сентябре я приехал в Канаду.
Первый год я учился платно в бакалавриате, но профессор посоветовал мне поступить в магистратуру. Я успешно поступил и даже получил стипендию. В ИТМО я получал стипендию примерно 1800 рублей. В Канаде мне платили больше 1800 канадских долларов и учился я бесплатно. На тот момент это казалось невероятным. После окончания магистратуры я поступил в другой университет на кафедру теоретической математики, где защитил докторскую диссертацию. Вместе с этим я интересовался не только исследованиями, но и преподаванием, и после окончания учебы меня взяли на работу лектором. Мне повезло оказаться среди людей, которые любят свое дело и стремятся привить любовь к математике своим студентам.
– Сложно ли вам было адаптироваться в Канаде?
– Первое время я сильно цеплялся за менталитет. Много критиковал местную жизнь, мол, и культуры у них недостаточно, и метафизические вопросы их не волнуют, и девушки у них не такие ухоженные. Потом я понял, что это неправильно, и стал изучать новую страну, а не смотреть на нее через призму своего ограниченного жизненного опыта. Сейчас мы с женой много общаемся с людьми разных культур. Мы живем в университетском городке, и наш круг – это мои и ее коллеги, а также русскоязычные эмигранты. Среди них многие приехали из Украины. Они очень пассионарные люди, а русских эмигрантов среди наших друзей, напротив, не так уж много.
– Вы бы хотели вернуться в Россию?
В Канаде я впервые познакомился с тем, что такое равенство людей вне зависимости от их национальности, расы, пола, гендера, сексуальной ориентации
– Когда я уехал из России в Канаду, я был уверен, что вернусь. В процессе обучения я понял, что хочу преподавать математику. Тогда я стал представлять, каково это – работать доцентом в российском вузе. Думаю, это была бы непростая жизнь. С тех пор, как я выпустился, университет ИТМО оптимизировали: не стало программы, на которой я учился, а кафедру высшей математики перевели из главного здания на Кронверкском проспекте. Когда я общался с преподавателями, они рассказывали мне об огромной загруженности и завышенных требованиях касательно научных публикаций. С переездом я был бы готов поступиться зарплатой и больше работать, однако меня беспокоит другое: я бы ходил на митинги и, судя по последним тенденциям, меня бы, скорее всего, за это уволили. В Канаде я впервые познакомился с тем, что такое равенство людей вне зависимости от их национальности, расы, пола, гендера, сексуальной ориентации. В свой последний приезд в Петербург я обратил внимание, что на рекламных щитах, например, почти нет людей с кавказской внешностью, хотя Россия – мультикультурная страна и каждая национальность должна быть одинаково представлена. В Канаде я не отменяю заказ такси, если вижу, что имя водителя, например, Мухаммед, а в России – обычное дело отменить заказ, если имя водителя не славянское. После девяти лет в Канаде я понимаю, что такая дискриминация ненормальна. Я привык держать тему равенства в спектре своих интересов, и в России с такими ценностями было бы непросто жить. Три года назад в Канаду приехала моя супруга, и поводов возвращаться в Россию стало еще меньше, хотя я до сих пор очень скучаю по друзьям.
– Недавно РАН сообщили, что с 2012 года число уезжающих из России ученых выросло в пять раз. Дмитрий Песков, пресс-секретарь Владимира Путина, сказал, что не видит в этом трагедии. Как могли бы вы прокомментировать эту новость?
Команде Навального не стоит недооценивать сообщество россиян, проживающих за границей и имеющих право участвовать в выборах
– Если бы в России были политические и экономические свободы, а также конструктивные отношения со свободным миром, то я бы тоже не видел в отъезде ученых трагедии. Чем больше российских ученых будет за границей, чем больше их будет на кафедрах различных университетов мира, тем лучше – для развития российской науки. Так формируются научные связи, и от этого в том числе выигрывают студенты, у которых появляется возможность получить хорошее образование в другой стране. Но ученые уезжают, как я предполагаю, потому что помощь науке в России невелика. Она оказывается лишь определенным отраслям. Кроме того, на ученых начали оказывать давление. Например, профессора Анатолий Губанов и Валерий Голубкин были недавно обвинены по делам о госизмене. Создается ощущение, что сейчас ученым опасно переписываться с коллегами из других стран. Раньше, когда я приезжал в Россию, я связывался с педагогами моего родного университета и предлагал сделать доклад. В свете недавно принятого закона о просветительской деятельности приходится задумываться, не подставлю ли я преподавателей из России под удар таким предложением, несмотря на то что темы моих исследований не имеют никакого отношения к политике. Насаждать подобные страхи в научной среде контрпродуктивно, потому что профессиональный ученый должен ездить на международные конференции, общаться с коллегами из разных стран, делать собственные доклады по всему миру.
– В ролике вы сказали, что примете участие в "умном голосовании". Как вы это сделаете в Канаде?
– Я пока точно не разобрался, но мне кажется, что это вполне реалистично. Я всегда голосую на президентских выборах и на выборах в Государственную думу. Пока я не знаю, как из другой страны можно проголосовать на муниципальных или региональных выборах. Мне кажется, что эмиграция из России по политическим причинам будет усиливаться, поэтому команде Навального не стоит недооценивать сообщество россиян, проживающих за границей и имеющих право участвовать в выборах. Нас несколько миллионов, и мы вполне способны значительно повлиять на результаты.
