Недавние поклонники российского президента отзываются о нем сегодня так, как у его вечных противников не поворачивались языки. По крайнее мере, у тех, кто на виду.

Читаю: «Сдулся гарант. Уголовное преследование работодателей, увольняющих пенсионеров - глупость наивная, наспех придуманная. Он нас за дураков вообще считает или как? И без того трудно найти пожилому работу, а теперь их, как прокаженных, из-за страха, что за них возможно наказание, вообще перестанут брать на работу. И быстренько уволят тех, кто пока работает, предпенсионных. Под предлогом сокращения; нет мест, есть более квалифицированный работник и т.п. Никто и сейчас никому не отказывает по возрасту. Легко найти массу других причин для отказа в приеме на работу». Это пишет гражданка, которая до сих пор, по ее признанию, прямо-таки обожала президента, каждое его слово повторяла с придыханием, гражданка, которой казалось, что в дальнейшем она уже не будет даже вслушиваться в его речи, а будет ими восхищаться заранее… И вот сдулся, говорит. Выходит, для своих бывших поклонников он и не был непогрешимым. В нем они не видели священную особу. Для большинства он был одним из них. Его почитали, но не безусловно, а с условием. Мы тебя одобряем, пока делаешь то, что нам нравится. Напал на Украину, присоединил Крым – нам это понравилось, и мы охотно разделили с тобою твое удовольствие. Стало нам чуть хуже жить, пошатнулась наша уверенность, что с каждым днем нам будет все больше везти, - и все, теперь мы не за тебя. Какой отсюда напрашивается вывод? Да тот, который я когда-то услышал от одного старого колхозного председателя: «Ты нужен, пока нужен». Царь был помазаник божий. Что это значило? Это значило, что терпеть царя до скончания его дней русскому человеку велел сам Господь. Сегодня русский человек немножко не такой. Но с исторической точки зрения – очень даже множко.

Тот же вывод подсказывает господин Хомяков. Люди как сговорились… Читаю: «Я вас поздравляю, Анатолий Иванович, и радиостанцию «Свобода» в вашем лице. Вы нас не раз предупреждали, что не надо вешать всех собак на зомбоящик. И вот жизнь подтвердила вашу правоту. Зомбоящик, он является зомбоящиком, пока зритель хочет, чтобы его зомбировали. Вы следили, как ящик прямо из штанов выпрыгивал, чтобы убедить нас, что миллионы не нарадуются, что теперь на пенсию будут выходить на столько-то лет позже? Последним ударным номером этой программы было выступление президента. И каков результат? Сколько народу вышли на улицы, чтобы выразить свои теплые чувства к нему?», - пишет господин Хомяков, показывая нам, что за то положение, в каком оказалась Россия, отвечает большинство, каждый, кто одобрял то, что делалось, молча одобрял. Теперь не одобряет, и тоже молча. На каждый роток не накинешь платок, но и побудить роток раскрыться тоже нелегко.

Сергей Дудченко: «Вот как можно потерять доверие и поддержку народа за десять минут». И следующее письмо: «Выступление Путина о пенсионной реформе – это же ни слова правды. Даже то, что у государства нет денег на пенсии, - неправда. И кто у него виноват? Во-первых, граждане, которые в большом числе стареют, а трудоспособной молодежью родину снабжают плохо, во-вторых, заграница, которая неизвестно за что наказывает Россию всякими ограничениями и санкциями. Ну, неправда же это. Мы-то знаем, за что», - пишет человек, который тоже еще вчера был всем доволен и всему, по его словам, верил. Что был всем доволен, это я могу допустить, а что всему верил – нет. Собственно, это он и дает нам понять. Нисколько не сомневаюсь, что он и вчера прекрасно знал, что каждое казенное слово – это вранье, только считал, что так и надо. А тут вдруг - не, начальник, не: о том, почему не стало денег на пенсии, врать не надо, это нехорошо. О том-то и о том-то - можно и хорошо, а об этом – не… Наш слушатель Звягинцев употребляет выражение «демократия, но частичная». Не «частичная демократия», а именно так: «демократия, но частичная». Наверное, можно произнести и такое слово, как «охлократия» - власть толпы. Все творится по воле или с согласия большинства, но для него, для этого большинства, закон - что дышло. И нет разделения властей. Есть одна власть, которую подлежат все остальные, суд - прежде всего. В таком случае у руля оказываются люди, которые плохо знают свое дело.

Итог пока такой. Заметнее всего ополчились не так на президента, как на правительство и Думу. Тут все – дружно. Только одни считают, что первым делом надо менять правительство, потом - Думу, другие – наоборот: сначала попросить на выход Думу, потом – правительство. Ну, а третьи за то, чтобы всех сразу.

Еще про брехню: «Хочу поделитьса с вами… Недавно в одной передаче был вопрос, каких людей в Китае называют «люди с черным сердцем». Оказалось, что это люди, потерявшие способность краснеть. Так получается, что большинство российских журналистов- пропагандистов и политологов, которые смотрят на тебя с экранов центральных каналов, как и большинство участвующих в бесконечных политических криках, врут двадцать четыре часа в сутки и абсолютно не краснеют! А ведь это образованные люди. И общечеловеческие ценности им не чужды! Почему так, Анатолий Иванович? Прошу простить за ошибки». Не совсем обычное письмо. Для автора образованность и порядочность - одно и то же. Когда эта связь на его глазах разрывается, он недоумевает. Общечеловеческие ценности, кстати, этим лгунам-то как раз и чужды. Человек хотел, видимо, сказать, что им известно это выражение: общечеловеческие ценности.

Давно живущий на Западе москвич (он там служит в крупном банке на заметной должности) пишет, что его огорчает такая «болезнь» России, как «стратегическая недостаточность» официальной политической мысли. «Стратегическая недостаточность», как и «болезнь» - его слова. В чем же выражается эта немочь? Заботятся, мол, только о том, чтобы быть заметными на планете, а не о том, чтобы мир сам сказал, что русские с их укладом – это круто! Кремль не может пока изобрести новую модель успеха и показать ее преимущества. «Модель» - тоже слово этого человека. Его печалит, что Россия пытается вернуться к той старине, что в трех словах: самодержавие, православие, народность – в словах, которые обещают все, кроме сытости. «На этих ценностях и принципах, - пишет он, - к объединению с Россией вряд ли потянутся те же казахи, кавказцы, украинцы и т.д.». Вы поняли, дорогие слушатели, в чем суть этой заботы? Как сделать, чтобы опять потянулись к России все, кто давно отпрянул от нее. Поняли, в чем здесь разногласие с путинизмом? Тот пытается сначала вернуть всех, кого получится, а потом уже заводить демократию, а этот считает, что надо начинать с демократии. Вот, значит, для чего нужна ему свободная Россия: чтобы она могла вернуть то, чем когда-то владела. В демократии он видит средство для достижения русского господства в новых условиях. Четверть века человек на Западе – и так и не понял, что демократия по самой своей природе есть средство не господства, а против какого бы то ни было господства.

О текущем моменте уже пишут стихи, в том числе – в прозе. Читаю: «Осень... Осень эпохи. Ее, кажется, чувствуют уже все. Даже те, кто еще вчера верил, что глобализация будет вечной… Глобализация – это было про то, что у тебя есть все возможности для развития, но развиваться не надо». Дальнейшее переведу с поэтического языка на общеупотребительный. Итак, в России нарастают экономические, а с ними и политические трудности. Даже состоятельные люди начинают замечать убытки и нервничают. Молодые и успешные теряют уверенность в себе. Все жили до сих пор беспечно, особо не напрягались, не развивали производство, думая, что на их век хватит нефтяной халявы. Сладко кушать и кое-как трудиться стало русской идеей. Рассчет был на добродушие заглавных народов планеты – на то, что они будут обращаться с русскими так же, как друг с другом: серьезно, но уважительно тягаться в торговых и прочих делах. Именно это имели в виду русские, собираясь вечно извлекать выгоду из того, что называлось глобализацией. «Мы и дальше будем перекачивать к вам наши деньги, тут нас не остановить. Мы и вас с вашими деньгами будем привечать. Мы, таким образом, не против глобализации, попросту - открытости границ. Мы вам благодарны за это, но наши границы вы все-таки уважайте, и границы не только формальные», - так говорили важные русские люди западным. Тем, однако, русские манеры скоро надоели. Кремль решено было окоротить, тем более, что силы его заметно пошли на убыль. Первыми окорот ощутили самые богатые, но сразу вслед за ними – все остальные. Нарастает всеобщее недовольство, страну начинает трясти. Тряску Кремль пытается унять нагайками. Автор того стихотворения в прозе предвидит скорое наступление эпохи, похожей на сталинскую. Высказывается таким намеком: «Нет, трубка из туманного сумерка теплой осени еще не появилась. Но вот аромат табака уже ощущают почти все». Это он о сталинском табаке.

Тут я как бы передохну… Прочитаю письмо, которое напомнит слушателям Радио Свобода, что люди, довольные своей жизнью в России, имеют такое же право на наше внимание, как и те, что – не очень… Читаю: «Первую машину, двадцать лет назад, я покупала на авторынке. Это была площадка под открытым небом. Можно было ходить среди машин и, если какая - то глянется, оплатить и уехать. Сегодня уважающие себя люди машину покупают у официального дилера, ремонтируют ее тоже у «официала». Здесь сервис! Явился он из презираемой нами гейропы. Персонал прочно усвоил главное: клиент всегда прав. В Америке в любой магазин можно принести купленную там куртку, футболку, пылесос, кофеварку и получить первоначальную стоимость. И не только новую вещь, а бывшую в употреблении. В России пока такое невозможно, но в автосалонах все, как там, что не мешает нашему человеку, попивая в кресле чаек-кофеек, пока обслуживают его машину, поносить мир, откуда это все пришло. Есть и так называемый тестдрайв в салонах. Просишь любую машину и с инструктором, сидящим рядом, обкатываешь ее. Некоторые целыми днями так катаються». Да, катаются, у кого деньги есть, как говорят в моем селе.

«Уважаемый Анатолий Иванович! Вокруг меня в последние недели стоит хор прямо душераздирающих голосов. Это выражают свои чувства недавние гордые граждане ДНР/ЛНР. У них открылись глаза на то, что представляют собою эти их «республики» в кавычках, кто там хозяйничает. Мы-то с вами знаем это с четырнадцатого года, а они узнали только сейчас. Самые настоящие бандиты грабят их среди бела дня, по сути, всех подряд, отнимают у кого что есть. Дурачки думали, что хотя бы у покойного их вождя чистые руки. Звезда и четыре креста на груди из неведомыхх металлов были не в счет. Однако, оказалось, что у его вдовы чего только не припасено. Все, короче, как у будущих вдов первой тысячи слуг России. Моя страница заполнена криками возмущения, стонами, вздохами донецких и прочих идиотов. Среди них я насчитываю немало идейных, почти образованных».

Автор этого письма приводит целую антологию – человек не поленился собрать! – этих криков, стонов, вздохов. Вот Анастасия из Донецка: «Как же всё провоняло! Тянет на рвоту, не знаю, как удержать рвотные массы. Сколько загублено людей, сколько всего разрушено! И для чего? Для того, чтобы нас по уши залило дерьмом из прорвавшейся канализации? Думала ли я в четырнадцатом году, что буду так говорить в восемнадцатом?». Пожалуй, не стану читать другие похожие высказывания. Они, значит, есть, люди, которые смогли посмотреть правде в глаза, пусть только тогда, когда она приблизилась к ним вплотную. Над ними недобро посмеиваются те, что держали свои глаза открытыми и в четырнадцатом году. Не отказывают себе в таком удовольствии… Вы, мол, что, раньше не видели, не сталкивались ни с чем таким? Ждали, когда вам по ящику скажут, что происходит вокруг вас? Задаются вопросом, почему потребовалось сначала убить первое лицо, а потом уже вслух сказать правду о режиме. В самом деле: почему Москва решила признать, наконец, что ДНР/ЛНР - это группировки организованной преступности? Скорее всего, потому, что до нее дошла донецкая идеология. Грабеж совершался не как-нибудь, а в порядке строительства социализма. И продвинулись довольно далеко. Так далеко, что Москва забаспокоилась: вы что, братаны, это все не понарошку? Всерьез социализм гоношите? Нечто противоположное нашенскому капитализму? Не поняли, что воровской капитализм нам ближе, чем воровской социализм? Поправить их курс решено было просто: устранением одних и отстранением других. Устранением - из жизни, отстранением – от руля.

Следующее письмо: «Пока Москва под стук дубинок делала свой выбор, я искала патриотов по окрестностям.

- У вас патриоты есть?- спрашиваю первого встречного из машины.

- А? Патриот? Что значит патриот?

- По телевизору говорят: надо любить родину, - напоминаю ему.

- А! Так я люблю ее. Встал - траву покосил. Что я, не патриот, что ль? Я не хочу, чтоб здесь Сахара была. Прошёл сто метров -грибы, прошёл двести метров - ягоды. Не захотел - не пошёл, и Америка мне тут не указ. Они там, в Америке, так долго, как мы, не живут. Они там свои бургеры едят, а мы здесь пьём медовуху. У нас только мертвый не пьёт. Как выпьем, плясать начинаем. Полы ходуном ходят. Хорошо, что труба на доме не вибрирует. Я к партии ни к какой не принадлежу, - продолжает он, -ни кЖирику, ни к этому сухофрукту.Вот все говорят:мы - русские люди. А если у меня сосед - татарин? Так он что? Не русский? А другой сосед – еврей. Он что, тоже не русский? Мы же все вместе живём! Сегодняу меня собрались, завтра – у него. Надо вместе быть. Обняться и жить одним сердцем, потому что все мы - русские люди. У нас, русских, свой путь. У нас Пу-утин!», - тут он, пишет госпожа Морозова, сделал такое движение, будто хотел ее обнать. Спасибо за письмо, госпожа Морозова. Мне, с ваших слов, он нравится. Жизнерадостный человек. Всегда знает, что ему делать, чем заняться. Траву покосил, ягод набрал, медовухи наварил, сам выпил, соседей угостил: сегодня – он их, завтра они – его. Все у них есть: и Путин, и все, чтобы полы ходуном ходили. Главное - точно знают, кто им должен завидовать. Дядя Сэм. На следующий день госпожа Морозова прислала второе письмо. «В той же деревне, с тем же вопросом: есть ли в ней патриоты, я обратилась еще к одному мужчине.

- Даже не знаю, что это. У нас так не говорят.

- Это который родину любит, - подсказываю я.

- А, это. Я утром выйду на крыльцо: лес, речка, грибы, ягоды. Благодать. Иду с работы домой - и мне хорошо. Разве это нелюбить родину?

- На митинги ходите?

- Нет. На митинги не хожу. Это в Англии, Франции митинги, а у нас пойдёшь - проблем наживешь до внуков. Или в психушку попадёшь, а там уколами заколют. И что характерно, Анатолий Иванович, - пишет в заключение госпожа Морозова, - он говорит об этом совершенно спокойно». Спасибо, дорогая! Я в очередной раз вспомнил свою мать-колхозницу. Она всегда костерила все начальство – сверху донизу, презирала все советские порядки, охотно в своих четырех стенах разрабатывала новые порядки, свои – для всего села, для всей страны и для всего мира - по ее мнению, лучшие, единственно правильные порядки, хотя некоторые из них были страшнее тех, при которых мы жили… Но при этом она не страдала от окружающего нас ужаса так, чтобы упасть на землю, кататься по ней и больше инчего не делать. Ее душа не изъязвлялась до такой степени, чтобы не радоваться при виде прожорливого поросенка, резвящегося теленка. Если лед еще тонкий, не пытайся перейти по нему реку. Если власть может наказать тебя за слово, которое ей не понравится, - держи язык за зубами. Что ж, мол, поделаешь. Не нами это устроено.

А вот пишет несколько более серьезный в своих глазах человек, чем те, с которыми встречалась госпожа Морозова. У него тоже Америка в голове. Читаю: «Мы, россияне, вообще говоря, не ловим удачу. Мы сегодня защищаемся. Нам навязывают эту форменную войну. Навязывает США, навязывает вот Украина. Почему навязывает Украина? Потому что кроме русофобии продать Украине нечего в Америку или в Европу. Понимаете? Нечего. Ничего не нужно от Украины там. Вот она и старается. Ничего нового тут нету. Вся Восточная Европа, за малыми исключениями, так живет. Украина не первая, не вторая и не третья в этом списке. Скорее, уж последняя. Решила туда встроиться. И пряников за такую политику Америка с Европой дают уже не так щедро, да и Россия уже стала сильнее и не спускает многое из того, что раньше спускала соседям. А что Восточная Европа успешно освоила торговлю русофобией, то это просто медицинский факт. Застрельщики тут Польша с Прибалтикой. А последней тут зачем-то заявилась Украина. Надо надеяться, что сей опыт не слишком вдохновит еще кого- либо», - пишет этот слушатель. Где-то две трети граждан России настроены примерно так, как он. Живется многим сегодня не лучше, чем вчера, и они встали перед вопросом, на кого грешить: на Кремль, на себя или на американцев. Три четверти решили, что на американцев. Значит, четверть граждан не считают Америку главным врагом России. В основном это молодежь. Совсем недавно, в этом году, Кремль задумался, что с нею делать. Вопрос обсуждается на особых совещаниях. Вдруг поймал себя на том, что не знаю, есть ли в России министерство по делам молодежи. Если еще нет, то скоро будет. Попомните мое слово. Теория социолога Кордонского говорит, что ведомства там создаются в порядке ответа на угрозы, обычно – преувеличенные или выдуманные, чтобы получить больше денег. Раз решено, что есть опасность потерять молодёжь, как это говорится, значит создадут министерство.

Упомянутый Кордонский, между тем, сообщает с чувством, которое вы сейчас поймете: «Пытался заинтересовать знакомых исследованиями действительно новой реальности: киберспорта. Бесполезно». Скажу тем, кто еще не знает, о чем речь. Киберспорт – это компьютерные игры. Ими увлекаются уже миллионы. Это, прежде всего, дети, подростки, молодежь. Среди них все больше таких, для которых такая игра и есть жизнь. По крайней мере, главное в жизни. Появилась новая профессия: репетитор по видеоиграм. Их уже тысячи. Такой репетитор зарабатывает от двадцати долларов в час. «Знаю лично, - пишет Кордонский, - двух очень богатых людей, вложившихся десятками миллионов баксов в киберспорт. В этой сфере крутятся очень и очень большие деньги, а играют сотни миллионов… Сетевые игры уже сейчас для многих и есть жизнь». О том же пишет и Сергей Превозчиков: «Киберигра - уход от реальной жизни в искусственный мир, создание иллюзии жизни… Если есть социология повседневности, то должна быть социология искусственной реальности». Бесконечно интересное, а по некоторым оценкам и страшное явление. Дело в том, что лучше всего играют в четырнадцать-восемнадцать лет. К двадцати пяти годам человек для этого уже старый. Из него получается, по выражению Дмитрия Осипкина, не человек, а приставка к игровой приставке.Киберреальность для него первичная. Это означает конец общества как такового. «Вышедшие в тираж игроки не смогут найти себе место в реальной жизни, поскольку они не обучены учиться - они обучены играть. В итоге мы получим общество тридцатилетних овощей, которые ни на что не способны», - пишет Осипкин. Остается надеяться на закон жизни, согласно которому раз есть яд, должно быть и противоядие. Сначала появляются яды, потом – противоядия. По-другому не бывает. Мы ведь не можем бороться с тем, чего нет даже в нашем воображении. Но желание части людей бороться, видимо, неодолимо. Не всегда важно, с чем и с кем, лишь бы бороться. Бить тревогу и ополчаться, ополчаться…

«Заслуженный учитель России по литературе, - так в письме: заслуженный по литературе, - одной из московских школ в центре столицы на родительском собрании воспитывала нерадивых родителей. «Ваши дети не стремятся к знаниям! А надо усердно трудиться! Никто не читает классику! Экзамены впереди! Надо изучать произведения! Вот мы и в театр всем классом ходили, так половина детей не пошла! Это все лень! А надо работать! Мы в театр ходим не для получения эстетического удовольствия, а чтобы лучше пройти программу! Знать героев! Их характеры выучить на зубок!». После произнесения этой речи учительница читала нам, родителям, «поэзию»: стихотворение, которое ей написал ее одноклассник в шестидесятые годы. Стихотворение о том, что целоваться до окончания школы безнравственно, и что надо до тридцати лет хранить целомудрие. Что эта заслуженный учитель России и делала, по ее словам. Слушая ее, никто из нас не смеялся, - пишет женщина, которая присутствовала на том родительском собрании. – Попробовал бы кто-нибудь засмеяться!», - здесь конец письма. По мне, это настоящая учительница. Никому в ее класс попасть не пожелаю именно потому, что она настоящая. Сегодня такие чувствуют себя, как мы слышали, не совсем в своей тарелке. Все больше детей, которые смотрят на них с улыбкой – и это взрослая улыбка. Не сомневаюсь, что ребятам она на классном часе раньше, чем их родителям, рассказала, что до тридцати лет была, как дева Мария. История для художественного произведения вообще-то. Если изложить ее по-доброму, да согреть хорошей выдумкой… Интересно, что в это время, то есть, до ее тридцатилетия, делал ее одноклассник-поэт? Не думаю, что обязательно остепенился. Таких – не остепеняющихся до седых волос – больше, чем нам иногда кажется. Мне они нравятся – которые не остепеняются. Безвредные…