Ссылки для упрощенного доступа

"Его, скорее всего, закроют"


Об аресте Никиты Белых – Борис Надеждин, Вадим Прохоров, Борис Кузнецов, Сергей Бачинин

Что стало понятно с арестом Никиты Белых? Обсуждают адвокаты Борис Кузнецов и Вадим Прохоров, политик Борис Надеждин, журналист Сергей Бачинин. Ведущая Елена Рыковцева

Елена Рыковцева: Мы в пятницу с вами узнали о том, что произошло с Никитой Белых, чуть-чуть успели обсудить. Гости, которые присутствовали в эфире, сказали: не верю. Но больше у нас никакой информации не было. Мы попытаемся понять, что нового появилось и почему все это случилось с губернатором Кировской области. Я представляю вам гостей программы: с нами Борис Надеждин, бывший коллега по бывшей партии Никиты Юрьевича. С нами Сергей Бачинин, бывший главный редактор газеты "Вятский наблюдатель", которая была впоследствии Никитой Юрьевичем куплена. Сейчас эта газета, можно сказать, губернаторская?

Сергей Бачинин: Это газета Никиты Юрьевича, его статус сейчас пока непонятен.

Елена Рыковцева: С нами на связи Борис Кузнецов, Борис с нами из Риги. Я прекрасно понимаю, что адвокаты не любят говорить о тех делах, которые они сами не ведут. Но Борис у нас выступает не адвокатом, а экспертом, который понимает, что непонятно. Мы будем сейчас расставлять точки реперные, что нам непонятно в этой истории, почему она вызывает, по крайней мере, у меня недоумение, может быть, у моих гостей нет. Борис, ваши первые чувства, эмоции, когда вы узнали об этом в пятницу вечером?

Борис Надеждин: Шок, конечно. У нас шло заседание штаба избирательного Партии роста, я в нее вступил. Я сижу на совещании, и вдруг мне приходит смс от нашего общего с Никитой, близкого к нему человека, что его арестовали. Я сначала думал, что это ерунда. Вошел в интернет, и действительно буквально через несколько минут стали появляться сообщения, понял, что это действительно так. Ужасающая история, я не могу этому дать никакого рационального объяснения, потому что мы с Никитой были очень близки с 2004 года, практически каждый день виделись, он же лидером партии был, где я тоже был лидером. Соответственно, представить себе как-то невозможно совершенно. Скажем так, невозможно себе представить, что Никита Белых берет взятку, отжимая у какой-то лыжной фабрики сто тысяч евро – это что-то нереальное абсолютно.

Елена Рыковцева: Я хочу спросить, такой тупой задать вопрос: что такое взятка? Правильно ли мы понимаем, что взятка – это то, что человек кладет себе в карман? Мы правильно понимаем, что ни о каком вложении в город, в инвестиции, во что-то еще не может быть и речи, это только то, что ты забрал и истратил на свои нужды?

Борис Кузнецов: Да, вы абсолютно правильно понимаете. Взятка – это денежное вознаграждение за некие услуги, которые оказывает должностное лицо. Вообще взятка – это должностное преступление. Либо за конкретные действия, либо за покровительство, тогда она образует состав преступления.

Елена Рыковцева: Для того, чтобы считалось взяткой, следствие должно доказать, что этот человек эти деньги положил на свой счет, купил на них дом, бассейн, выучил сына в Лондоне. Если же эти средства израсходованы, как он говорит, на нужды города, это взяткой уже считаться не может?

Борис Кузнецов: Конечно, нет. Даже если она осуществлена в обход существующим правилам, допустим, передана наличными, кэшем или перечислена на какой-то счет, если это не личный счет, если это счет какого-то фонда города и так далее.

Полная видеоверсия программы

Елена Рыковцева: То есть только тогда нам будет понятно, что это взятка, когда следствие докажет, что это себе, это для него. Причем сначала шла речь о сумме 400 тысяч евро, теперь оказывается, что была разделена взятка на три части, последнюю он якобы получил в московском ресторане, помеченную синим цветом. Теперь мы ждем от следствия, что они докажут, что эти два транша были израсходованы на личные нужды Никиты Белых. Сергей, мы с вами говорили когда-то о деле Алексея Навального очень подробно. В этом деле косвенно участвовал Никита Белых. Алексей Навальный даже обижен на него за всю эту историю, за то, что он его не предал до конца, но тем не менее не защитил, Кировская область не отозвала своих претензий к Навальному. Но тем не менее он так же потрясен, как и все остальные, и слабо верит, что это была взятка. У вас есть ощущение, что то, что вы прочитали об этой истории, вы же знаете, какие отношения связывали его с этими двумя структурами, вы прекрасно знаете, что эти люди были под следствием, находились под подозрением и так далее. У вас какие вызвал чувства тот факт, что он продолжал с ними общаться и, может быть, даже покровительствовал, и не было ли для него это опасно?

Сергей Бачинин: Во-первых, дело по Нововятскому лыжному комбинату не совсем закрыто в том плане, что есть залог государственного имущества Кировской области под кредиты в размере почти 300 миллионов рублей, имущество в виде областной филармонии, в виде пионерского лагеря, в виде 4 тысяч метров офисных площадей. Все это может быть изъято в пользу Сбербанка, который не получил возврата кредита от Нововятского лыжного комбината.

Елена Рыковцева: Это столько имущества у этого комбината?

Сергей Бачинин: Это столько своровал бывший владелец этого комбината Альберт Ларицкий, хороший друг Никиты Белых. Второе, что я слышал, я знаю Никиту Юрьевича, знаю его убеждения, связи и так далее, я абсолютно верю в то, что он говорил, то, что он написал на столе с этими купюрами о том, что это было взято на нужды города, на нужды благоустройства и так далее – это абсолютная правда, я в этом нисколько не сомневаюсь. Просто нужно понять механизм. Надо вернуться в 2009 год, есть такой Фонд поддержки инициатив губернатора Кировской области Никиты Белых, он был сформирован пятью советниками, в который предложили предпринимателям вкладывать деньги на нужды благоустройства и так далее. Руководителем этого фонда был Алексей Навальный, кстати говоря. В итоге в июле 2009 года в самом начале существования этого фонда возникло уголовное дело, один из сотрудников администрации Кировской области превысил свои полномочия и стал силовым почти порядком вымогать деньги, полтора миллиона, за какие-то преференции у проектной фирмы, которой должны были заплатить из областного бюджета полтора миллиона за то, чтобы область перечислила деньги обратно. Возникло уголовное дело, после чего Никита Юрьевич сказал, что этот фонд будет формироваться только за счет его средств. Из этих денег покупались машины дворникам, победителям конкурса дворников, издавались книжки краеведческие, ставились уличные скульптуры и так далее, то есть множество инфраструктурных вещей в рамках гражданского общества из этого фонда формировалось. Как мне сейчас кажется, те деньги, которые якобы вымогал Никита Юрьевич, которые были на столе, видимо, был какой-то механизм, который не был принят в 2009 году в результате уголовного дела, предприниматели налом, кэшем давали эти деньги в фонд, фонд расходовал на эти цели, которые я перечислил.

Борис Надеждин: Я согласен с господином Кузнецовым, взятку надо доказывать в том смысле, что эти деньги он себе взял. Даже если этого доказать не удастся и дело будет переквалифицировано с 290 на 286 – превышение должностных полномочий, то там все равно можно загреметь на несколько лет в тюрьму. Если есть политическая задача Никиту Юрьевича посадить, а заодно объяснить народу, что бывших либералов не бывает, они такие все, все блестяще решено. Что касается того, что губернаторы и мэры городов собирают кэш на какие-то дела – это обычная повсеместная практика. Любого можно взять и так далее. Связана эта ситуация с тем, что бюджетная система страны такова, что все деньги централизуются в Москве. Из 100% консолидированного бюджета только 25% остается регионам, например, Кировской области, и только 10% остается городам. При этом с губернаторов никто не снимает задач по выполнению указов президента. Очень многие регионы реально банкроты. Я знаю огромное количество глав районов, регионов и так далее, у всех есть такие истории. Они выглядят так: нам нужно затыкать дыры, латать дороги, делать ремонт того, сего, бюджетных денег нет, все сокращается, и дальше возникают какие-то взаимоотношения с предпринимателями. Это повсеместная абсолютно практика. Посадить любого можно, поверьте мне.

Елена Рыковцева: Отношения с предпринимателями в чем выражаются? Здесь начинается какая-то грань. Слово "преференции", ему же инкриминируют как уголовное преступление, допустим, взятку могут не доказать, но могут доказать превышение полномочий, видимо, как раз состав преступления будет в преференциях, которые он дает этому предпринимателю.

Борис Надеждин: Если уж говорить, формула этой статьи 286 такова, что, например, губернатор Белых сделал что-то, что выходит за пределы его полномочий, например, встретился с предпринимателем и обсудил с ним, что он пожертвует на что-то. После этого все. Дальше, если был факт передачи денег – все, приплыли. Там даже квалифицированный состав, часть вторая, там специально написано про губернаторов. Если ты губернатор или глава местного самоуправления, то до 7 лет можно загреметь.

Елена Рыковцева: Это на любые сто процентов незаконно или спокойно можно получить в бизнесе зеленый свет и это будет законно?

Борис Надеждин: Там грань очень условная, очень индивидуальная, очень нечеткая. У меня жизнь складывалась так, что я полжизни был предпринимателем, а полжизни был чиновником и депутатом, я с обеих сторон эту ситуацию видел. Там есть вещи, которые нельзя назвать незаконными. Абсолютно простой пример: я депутат Госдумы, ко мне обращается предприниматель, на которого наехали какие-то ОБЭП, ОБХСС, лихие 90-е годы. Я пишу депутатский запрос: прошу внимательно разобраться, готов поручиться и так далее. Работает. В то время это было абсолютно нормально, сейчас нельзя в деятельность органов, суда вмешиваться. У нас такая страна, что огромное количество вопросов решается через личные знакомства – это все понимают. Попробуйте устроить на работу своего ребенка. Мне сейчас звонят десятки людей, сокращения идут, у которых детям лет 30, естественно, они не могут найти работу. А потом я звоню директорам крупных предприятий, банков, их берут на работу. Это преференция или нет?

Елена Рыковцева: Борис, мы за эти дни никак не можем добиться и понять, какого рода пособничество, помощь бизнесу он оказывал за эту так называемую взятку. Я прочитаю то, что написано, например, сегодня в "Вечерней Москве", которую раздают бесплатно всем пассажирам метро: "За эти деньги он обещал общее покровительство и попустительство при контроле правительством Кировской области предприятий АО "Нововятский лыжный комбинат" и ООО "Лесохозяйственная управляющая компания". По версии следствия, Белых обещал закрыть глаза на проблемы с реализацией предприятиями инвестиционных проектов и ведением предпринимательской деятельности на территории Кировской области". Закрыть глаза! Что-то вы здесь видите разумное и понятное для вас?

Борис Кузнецов: С точки зрения уголовного права вообще квалификация такого рода должна быть абсолютно четкой и абсолютно понятной. Кроме того, это должны были быть конкретные действия чиновников, в данном случае губернатора, который бы покровительствовал и допускал какие-то неправомерные действия со стороны предпринимателей, только в этом случае, я считаю, будет состав преступления "злоупотребление должностными полномочиями". Сейчас мне очень тяжело судить, потому что, если бы перед глазами было хотя бы постановление о предъявлении Никите Белых обвинения, тогда было бы более-менее ясно, но мы этого всего не видим.

Елена Рыковцева: Будем надеяться, что к нам присоединится Вадим Прохоров и будет хоть что-то ясно. Пока нам приходится обсуждать только то, что есть. За четыре дня никто не сформулировал, ни Маркин, ни из Следственного комитета, на что он обещал закрыть глаза.

Борис Надеждин: Совершенно очевидно, что тот человек, который передавал ему деньги, в полном контакте со следствием, с ФСБ и так далее. По этой причине, к сожалению большому, если это так, если ближнее окружение начинает работать со следствием, трудно что-то противопоставить этому.

Елена Рыковцева: И этот человек точно так же может говорить следствию о том, что я собирался совершить то-то, то-то и незаконное, а он мне обещал в этом содействовать, покрыть все мои незаконные действия.

Борис Надеждин: Такое может быть.

Елена Рыковцева: Сергей, вы об этом человеке что-то слышали?

Сергей Бачинин: Нет, это новый игрок. Я подозреваю, что это зиц-директор, реальный контроль предприятий сохраняется за Ларицким. Ларицкий – мошенник такого крупного масштаба, он очень обаятельный, очень обаял Никиту Юрьевича, они дружили, появлялись на людях вместе. В итоге он сильно кинул и область, и подвел Никиту. Никита дал возможность в рамках отношений неформальных реабилитировать Ларицкого, передал бумажные фабрики, Ларицкий и там сумел остановить производство.

Елена Рыковцева: Никита Белых, получается, продолжал с человеком, который пришел на его место, иметь дела.

Сергей Бачинин: Во всяком случае есть предприятие, оно градообразующее, он выпускает продукцию, несмотря ни на что. Лесопромышленная компания – это замена "Кировлесу", управляет всеми ресурсами. Это достаточно крупные структуры, с которыми надо иметь дело.

Елена Рыковцева: В масштабах страны мы это встречаем регулярно, мы встречаем Олимпийский фонд, в этот фонд некие предприниматели давали деньги. Означает ли это, что этим предпринимателям обещаны были какие-то преференции? Получается, что любой фонд, в который предприниматели ссужают средства, обязательно замешан на каких-то криминальных отношениях с этим предпринимателем, что им будут поблажки.

Борис Надеждин: Я же неслучайно сказал, совершенно очевидно, что господин Ларицкий и немец, который за Ларицкого, полностью сотрудничают со следствием, а поскольку они сами находятся в сложном положении, то у них есть абсолютно очевидный интерес свалить все на Никиту Белых. Потому что у нас ситуация выглядит так, им говорят: вы Никиту сдайте, что хотите про него пишите и так далее, вам выйдет поблажка, условно-досрочно и выпустим. А дальше на суде по поводу Никиты будет их слово: да, была взятка, Маркин фактически эту утечку сказал. Поскольку эти деньги изъяты, никакого способа проверить, куда эти деньги пошли бы потом, не существует. Поскольку это губернатор, решение о его аресте – это решение политическое, оно не принимается следователями, решение об аресте губернатора принимают в Кремле, но никакой следователь не придет с обыском в кабинет губернатора, пока не получил отмашку из Москвы. Раз дело так пошло, значит, у Никиты реально очень тяжелая ситуация, его, скорее всего, закроют, потому что трудно себе представить, как в этой ситуации можно выпутаться.

Елена Рыковцева: Борис, например, есть в уголовном праве ограничение и даже запрет свидетельствовать против своих родных. Почему принимаются во внимание показания людей, жизнь которых и судьба кровно зависит от того, дадут ли они показания. Мы уже видели дело Пичугина знаменитое, в котором два уголовника, они сидят в тюрьме, они на кого хочешь дадут показания, чтобы им скостили срок. Здесь получилась такая же история: человек сидит, естественно, он будет цепляться за любую возможность. Почему в юридической практике не считаются обесцененными эти показания самим фактом зависимости человека, который их дает?

Борис Кузнецов: Вы знаете, раньше в правоохранительных органах советского Союза даже суды не принимали во внимание показания такого рода. У меня есть прямо противоположный пример. В свое время ФСБ собирала компромат на губернатора Приморского края Дарькина, попытались использовать в качестве этого Юрия Степанченко, крупный строитель на Дальнем Востоке. Он в категорической форме оказался давать показания на Дарькина, хотя уже давным-давно были плохие отношения. Возбудили уголовное дело на Степанченко, он покинул территорию России, сейчас он проживает в Нью-Йорке и получил политическое убежище. Так что такие примеры есть, когда люди отказывались давать такие показания. Сейчас это правило. Правило, с моей точки зрения, объясняется тем, что ФСБ по сравнению с бывшим КГБ, и в Следственном комитете в сравнении с советской прокуратурой, где было следствие, и следователями даже милиции, уровень профессионализма исключительно низкий. Я встречался с десятком таких уголовных дел, где совершенно очевидно, что следователи не только не владеют азами уголовного права и процесса, но и оперативные работники не понимают, как привнести в суд нужные доказательства. Возьмите тот же пример дела Чахмахчана, где провокация была в чистом виде. Плешаков, бывший руководитель "Трансаэро", явился на встречу с Чахмахчаном, обвешанный аппаратурой – это была их первая встреча. Это была провокация в чистом виде. Так что с моей точки зрения это связано с тем, что упала ниже плинтуса профессиональная подготовка и следователей, и оперативных работников. Особенно это связано с Федеральной службой безопасности.

Елена Рыковцева: То есть по-хорошему грош цена должна быть таким показаниям, а их, наоборот, делают главными, кладут в основу уголовных дел.

Борис Кузнецов: Они по существу сами создают эту свидетельскую базу. Она не существует реально, а они ее создают. Я говорю по массе дел, я сталкивался с такими же вопросами. Помните дело Сутягина, даже тогда, когда обвинение было абсолютно пустым, пошли на то, что внедрили в число присяжных сотрудника Службы внешней разведки и присяжные вынесли вердикт. Потом после этого они начали понимать, была одна записка, подписанная директором ФСБ, который написал, почему они не хотят, чтобы дела по шпионажу, по террористической деятельности рассматривали суды присяжных, они прямо пишут: нам тяжело доказывать в суде присяжных вину подозреваемых.

Елена Рыковцева: Давайте послушаем людей в Кирове и в Москве, что они думают по поводу ареста Никиты Белых.

Опрос на улицах Москвы

Елена Рыковцева: Это был московский опрос. Я перед тем, как передать слово в Вятку, послушать опрос тамошний, хочу показать, как это все преподносит сейчас российская пресса. Во-первых, по телевизору мы видим уже, они стараются показать, то, о чем мы говорили, куда эти деньги пошли, отправили корреспондента в особняк, государственную резиденцию, на дачу. Им нужно хоть что-то показывать, и он мечется по дорожкам этого парка, в котором живет Никита Белых, и говорит: посмотрите, вот это дом, вот дача, вот его резиденция, а вот пруд. В этой же "Вечерней Москве" девушка, колумнист газеты, пишет вот что: "Облик Никиты Белых свидетельствует о том, что жизнь удалась: синий недешевый костюм, холеное лицо. Молодой управленец, успешный человек, успешный по современным меркам, сделал хорошую карьеру и из трудных ситуаций всегда как-то удачно выходил. Громкие дела с Машей Гайдар и оппозиционером Навальным хоть и связывались всегда с именем Белых, но как-то по касательной. Это ведь тоже нужно уметь выйти сухим из воды и определенное везение". То есть он всегда выходил сухим из воды и вот его сажают. Дальше она пишет: "Как бы хотелось, чтобы давления на суд оказано не было, что если преступление было совершено, оно было доказано, и чтобы с конфискацией, и чтобы не получилось, как в деле с фигуранткой "Оборонсервиса". Чтобы не выпустили его, конфисковали и чтобы он сидел и сидел. Давайте посмотрим Вятку, как там реагируют.

Опрос на улицах Кирова

Елена Рыковцева: Есть ощущение, что больше людей с симпатией относилось к нему.

Борис Надеждин: Надо сказать, что Никита Юрьевич человек очень обаятельный, и, более того, он абсолютно умел выстраивать отношения со всеми, и с журналистами, и с людьми, он политик, в конце концов. Надо сказать, что действительно огромное сочувствие к нему. Вообще такого губернатора больше в стране не было. Он сам вел свой твиттер, мы с ним переписывались, общались, я другого такого не знаю, в основном какие-то специальные люди и так далее. Он очень открытый.

Елена Рыковцева: Вадим Прохоров с нами на связи. Вас пустили к нему?

Вадим Прохоров: Нет, сегодня меня так и не пустили, что вызывает некоторое удивление, потому что я не думал, что центральный аппарат Следственного комитета будет опускаться до такого уровня, что не решать вопрос, который технически решается за 15 минут, то есть оформить разрешение. Исходя из требований закона, адвокат должен иметь удостоверение и ордер для осуществления защиты своего подзащитного – это все у меня есть. Но практика московских следственных изоляторов и особенно Лефортово идет по пути того, что требуется разрешение следователя. Впрочем, как правило, оно оформляется довольно быстро, справедливости ради надо сказать. Я ожидал, что сегодня будет так же в Следственном комитете, тем более, что об этом мне говорил старший следователь непосредственно в суде в субботу, когда мы с ним встречались в процессе по избранию меры пресечения. Некоторым удивлением для меня было то, что несколько часов я сегодня потратил на попытки решить этот вопрос. Пришлось положить в ящик это ходатайство, потому что следователи заявили, что все они в разъездах, а старший следователь отказался общаться по мобильному телефону. Правда, ближе к вечеру перезвонила дама, представившаяся сотрудницей непосредственно управления по расследованию особо важных дел, сказала, что завтра, по-видимому, можно будет разрешение получить. Как минимум задержка на сутки, которая в условиях скоротечного достаточно процесса, в частности, по обжалованию избрания меры пресечения действительно серьезна. Тем не менее буду как-то прорываться дальше, в ближайшие дни вопрос должен быть как-то решен.

Елена Рыковцева: Конечно, никто из нас не видел ни материалов дела, ни обвинений. Нам непонятны два момента как минимум. Следствие называет "взяткой" те суммы, которые якобы получал Никита Белых, но хоть где-то фигурирует обозначение того или доказательство того, что эти деньги были потрачены им на такие-то, такие-то личные нужды, только в таком случае мы можем считать это взяткой?

Вадим Прохоров: Вы исходите из некого набора, якобы имеющего место в фактических обстоятельствах, я же исхожу из иного. Я видел только очень небольшую часть документов, потому что в субботу решался вопрос исключительно избрать меру пресечения, для которого важны в соответствии с УПК совершенно иные обстоятельства, виновен или не виновен человек – это будет устанавливаться уже потом, обсуждались не конкретные обстоятельства задержания, а вопрос о том, может ли он вредить следствию, например, оказывать воздействие на свидетелей, будет ли он продолжать осуществлять якобы преступную деятельность. Это все должно подтверждаться конкретными обстоятельствами. Разумеется, Следственный комитет, как это чаще всего и бывает, не представил абсолютно никаких фактических данных, которые бы это подтверждали. К сожалению, Басманный суд, как это опять же достаточно часто, мягко говоря, и бывает, решил все-таки, что нужно пойти навстречу Следственному комитету в его просьбе, никоим образом не обоснованной, необходимо применить такую исключительную меру пресечения, как содержание под стражей. Ровно это мы сегодня обжаловали в апелляционном порядке в Московский городской суд.

Елена Рыковцева: То есть на эту минуту мы не знаем, почему они называют взяткой те суммы, которые он якобы получал?

Вадим Прохоров: Обстоятельства дела мне прежде всего хотелось бы узнать от своего подзащитного, потому что в субботу решался практически исключительно вопрос для избрания меры пресечения. Для этого нужно как минимум все-таки попасть к подзащитному именно мне или моим коллегам, как адвокатам по соглашению, а не по назначению, то есть те адвокаты, которых по сути приглашает само следствие, и подробнее во всем разбираться, только после этого можно будет о чем-то говорить.

Елена Рыковцева: Как вы считаете, подзащитному известны два обстоятельства: почему эти деньги следствие называет взяткой и в чем именно, в каком попустительстве или в каком закрывании глаз его обвиняют, в какой форме договора с этой компанией его обвиняют?

Вадим Прохоров: Я думаю, он выскажет свои соображения. Он уже сказал, что он абсолютно не виновен, и я в этом плане ему абсолютно доверяю. А что касается конкретных денег, о которых мы говорим, действительно вспомните, ведь даже на тех кадрах, следствие вообще-то должно соблюдать тайну следственных действий, почему-то устами Маркина, такого словоохотливого господина, то еще из каких-то источников по ряду СМИ, ряду каналов все-таки информация, тем не менее, расходится кругами. На тех фотографиях и видео, которые были представлены, там же светятся по сути исключительно ладони, насколько я понимаю, пальцы практически не оказались окрашенными. Это действительно могло быть от рукопожатия, не только от контакта с некими деньгами. Это все нужно разбираться, обсуждать конкретные обстоятельства можно только после детальнейшего ознакомления со всеми материалами дела.

Елена Рыковцева: Его знакомят с этими материалами и вас? Когда он сможет ознакомиться с тем, в чем собственно его обвиняют и как это все преподносится?

Вадим Прохоров: Такое впечатление, что вы задаете вопрос, с тем чтобы получить совершенно определенный ответ. Его знакомят с теми материалами дела, которые проходят с его участием. Да, есть постановление о привлечении в качестве обвиняемого, в котором есть как минимум ряд несостыковок, которые мне совершенно необходимо с ним обсудить. Только после того, как это произойдет, можно будет говорить уже о конкретной картине произошедшего. Я полагаю из того, что складывается, действительно, статья 290 часть 6 – взятка, абсолютно неправомерно в данном случае применяется с любой точки зрения, даже, кстати, с той точки зрения, если встать на позицию следствия, что все обстоятельства доказаны, в любом случае это не статья 290, не взятка. Я полагаю, что это очевидно.

Елена Рыковцева: Ваш прогноз, когда будет рассмотрена ваша апелляция по поводу заключения, есть ли шансы, что его все-таки под домашний арест выпустят?

Вадим Прохоров: Мы предлагали разные меры пресечения. Во-первых, 97 статья УПК предусматривает, что вообще для избрания какой-либо меры пресечения нужно, чтобы были эти обстоятельства, о которых я говорил, – вероятность, что он скроется от следствия, что будет вредить, что будет продолжать преступную деятельность. Все это не подтверждено, в принципе нет оснований для избрания меры пресечения. Но уж если следствию так хочется многодетного отца трех малолетних детей как-то ограничить, то вполне есть и подписка о невыезде, что может следствие без суда по собственной инициативе сделать, есть и залог, который мы предлагали, есть и домашний арест. У него есть недвижимость в Подмосковье, где можно его применить, есть поручительство уважаемых людей, которые тоже готовы все это сделать. Но суд под председательством известного судьи Карпова, известного в том числе достаточно обильным количеством вынесенных арестов, отверг все эти доводы и решил, что только содержание под стражей может в данном случае применимо в этой ситуации. Мы с этим категорически не согласны. Надеемся, что Московский городской суд займет какую-то иную позицию. Тем более что есть очень любопытный вопрос о применении части первой статьи 447 УПК – это специальный субъект. В этой части перечислен целый ряд спецсубъектов, в отношении которых уголовное дело возбуждается в специальном порядке, то есть руководителем судебного органа субъекта Федерации, иногда с согласия законодательного органа, например, Государственной думы в отношении своих коллег-депутатов, иногда с согласия прокуратуры. В этой части первой статьи 447 указан целый ряд должностных лиц – это не только депутаты и сенаторы федеральные, но и депутаты местных самоуправлений и выборные главы муниципальных образований. То есть получается интересная ситуация, что глава гипотетического сельсовета деревни Гадюкино, например, дело в его отношении возбуждается в особом порядке, а вот глава субъекта Федерации, за которого проголосовало почти триста тысяч кировчан, тем не менее, поскольку формально он не упомянут в этой статье, в его отношении дело возбуждается в обычном порядке. Я так понимаю, что это связано с тем, что когда эта норма окончательно утрясалась на тот момент, выборы глав субъектов были отменены. Тем не менее, исходя из совокупной иерархии конституционно-правовых норм, мне кажется, что в данном случае это неправильно, все-таки и в данном конкретном случае есть вопрос о том, что как минимум заполнить эту лакуну. Во всяком случае сейчас решается в том числе вопрос о возможном обращении в Конституционный суд, почему глава гипотетического сельсовета деревни Гадюкино в особом порядке должен привлекаться к уголовной ответственности, а глава субъекта Федерации, формально не упомянутый в этой норме, в обычном. Это тоже отдельная проблема.

Елена Рыковцева: К сожалению, в самом ближайшем времени ему это, конечно, не поможет, потому что мы знаем, сколько рассматриваются конституционные все дела.

Вадим Прохоров: Мы настроены на долгую борьбу, я думаю, будем бороться всерьез и использовать все возможности.

Елена Рыковцева: Борис, исходя из вашей практики, можем ли мы представить, что все-таки Никита Белых обязан по закону получить полный расклад обвинений, почему это называется взяткой, о каких договоренностях с компанией, которая якобы дала ему взятку, идет речь? Ему обязаны предоставить ровно по пунктам то, в чем его обвиняют?

Борис Кузнецов: В постановлении о предъявлении обвинения формула обвинения должна быть совершенно ясная и четкая, она должна полностью соответствовать. То есть она берет действия человека и перекладывает на нормы уголовного права. Поэтому человек при допросе в качестве обвиняемого должен ответить, признает ли он себя виновным в деянии. Для того чтобы признавать или не признавать, нужно понимать суть обвинения. Поэтому в постановлении о предъявлении обвинения должно быть это все расписано. Я бы хотел еще обратить внимание вот на какую вещь. Вот лежат перед ним пачки евро на фотографиях. Дело в том, что по делу того же Чахмахчяна стали пытаться установить, откуда эти конкретные деньги взялись, и выяснили, что эти деньги взяты из бухгалтерии ФСБ. Я очень рекомендую Вадиму Прохорову покопаться в вопросе происхождения этих конкретных денег, которые лежат на столе и помечены люминесцентным порошком.

Елена Рыковцева: Мне непонятно что это может дать. Предприниматель договаривается с чиновником о том, что я тебе дам взятку, потом он идет в следственные органы и говорит: я ему должен дать взятку в размере 150 тысяч евро. Сколько мы видим в кино, что ФСБ дает ему мешок свой. Предприниматель говорит: у меня таких денег нет, вы мне как раз дайте, я все вам докажу. Он несет деньги на эту встречу. Это как раз, мне кажется, совершенно нормально и логично.

Борис Кузнецов: Да нет, это как раз не логично. Вымогают на самом деле у предпринимателя деньги, а у него их реально нет, он должен прийти и сказать: слушайте, у меня таких денег нет. Вот это будет взятка, когда он принесет, допустим, какую-то сумму меньше, но это будут его деньги, он дает взятку, он взяткодатель. А в данном случае взяткодателем выступает государство, и с этой точки зрения, я считаю, что это в чистом виде провокация.

Елена Рыковцева: Мы, конечно, не специалисты, но в этом случае это можно назвать провокацией, а можно назвать следственным экспериментом или попыткой доказать взятку. Потому что дают следователи мешок и говорят: ты несешь, и мы доказываем вместе с тобой, что это была взятка, потому что он ее взял. Говорит Борис Надеждин, что показания того, кто давал, играют большую роль, чем то, откуда взялись эти деньги. Борис, в общем контексте, вот два губернатора, потом к ним прибавился третий, они все сидят. Что это все, почему сейчас, случайно ли это?

Борис Надеждин: Мы подробно обсуждали юридические аспекты, но это же политическая история абсолютно. Дело в том, что практически любого начальника такого масштаба можно на чем-то таком поймать, кто наличными не берет, у того нецелевое использование, всех можно накрыть. Вопрос: почему именно этих накрывают? Я думаю, что история такая, два предыдущих губернатора, которых арестовали, разные составы инкриминировали, они были видные "единороссы", как, кстати, почти все губернаторы, кроме нескольких. Соответственно, видимо, когда решался вопрос, я так гипотетически думаю, к какому-то начальнику в Кремле честно приходят наши силовики и говорят: смотрите, на этого вот папочка, на этого вот папочка, кого будет брать? Дальше включается политическая логика: некрасиво получается – перед выборами из всех губернаторов только "единороссов" арестовывали. А кто у нас не "единоросс"? По пальцам одной руки можно пересчитать. Этого недавно выбрали, а этот, он еще и либерал, очень хорошо, давайте, вперед. Думаю, что так все и было.

Елена Рыковцева: Я, кстати говоря, неслучайно все время спрашиваю про уточненное обвинительное заключение, когда они кого-то сажают, мы понимаем, за что, но такой мути я не припомню.

Борис Надеждин: Когда я получил смску от друзей, что такая история, когда я посмотрел сюжеты наших основных телеканалов, товарищи дорогие, после этого говорить, что это не политика! Там сюжет такой: вот губернатор, вот взятка, вот меченые руки. А дальше специально: да это тот самых Белых, который возглавлял партию Союз правых сил, вот смотрите. Да что тут объяснять еще?

Елена Рыковцева: Все, что мы читали до этого, пусть оно потом разваливалось в суде, но нам было понятно, почему этого человека посадили, понятно было, в чем его обвиняют. В этот раз более мутного, смешного, нелепого, я читала в пятницу, как это они формулировали, сейчас читаю, ничего не меняется. Будем надеяться, что хотя бы самому Белых удастся из них вытащить, в чем его обвиняют.

Борис Надеждин: Просто пожелать Никите Юрьевичу в этой тяжелейшей ситуации, я тоже многодетный отец, это ужасно просто, я представляю себе, я знаком с его детьми, у него прекрасные мальчики, двое близнецов, один постарше. Я ему желаю мужества. Он всегда находил решения в сложнейших ситуациях.

Елена Рыковцева: Завершаем на этом программу, что он найдет его и сейчас.

XS
SM
MD
LG